Даниил хармс цикл случаи

посвящаю Марине Владимировне Малич

содержание

01. Голубая тетрадь №10 (<1937 год>)

02. Случаи (<22 августа <1933> года>)

03. Вываливающиеся старухи (19… год)

04. Сонет (<12 ноября 1935 года>)

05. Петров и Камаров (19… год)

06. Оптический обман (19… год)

07. Пушкин и Гоголь (<1934 год>)

08. Столяр Кушаков (19… год)

09. Сундук (<30 января 1937 год>)

10. Случай с Петраковым (19… год)

11. История дерущихся (<1936 год>)

12. Сон (19… год)

13. Математик и Андрей Семёнович (<1933 год>)

14. Молодой человек, удививший сторожа (19… год)

15. Четыре иллюстрации того, как новая идея огорашивает человека, к ней не подготовленного (19… год)

16. Потери (19… год)

17. Макаров и Петерсен (№3) (<1934 год>)

18. Суд Линча (19… год)

19. Встреча (19… год)

20. Неудачный спектакль (19… год)

21. Тюк! (19… год)

22. Что теперь продают в магазинах (19… год)

23. Машкин убил Кошкина (19… год)

24. Сон дразнит человека (19… год)

25. Охотники (19… год)

26. Исторический эпизод (19… год)

27. Федя Давидович (19… год)

28. Анекдоты из жизни Пушкина (19… год)

29. Начало очень хорошего летнего дня (симфония; 19… год)

30. Пакин и Ракукин (19… год)

Голубая тетрадь №10

Жил один рыжий человек, у которого не было глаз и ушей. У него не было и волос, так что рыжим его называли условно.

Говорить он не мог, так как у него не было рта. Носа тоже у него не было.

У него не было даже рук и ног. И живота у него не было, и спины у него не было, и хребта у него не было, и никаких внутренностей у него не было. Ничего не было!

Так что непонятно, о ком идёт речь.

Уж лучше мы о нём не будем больше говорить.

<1937 год>

Даниил Иванович Хармс (Ювачёв)

Случаи

Однажды Орлов объелся толчёным горохом и умер. А Крылов, узнав об этом, тоже умер. А Спиридонов умер сам собой. А жена Спиридонова упала с буфета и тоже умерла. А дети Спиридонова утонули в пруду. А бабушка Спиридонова спилась и пошла по дорогам. А Михайлов перестал причёсываться и заболел паршой. А Круглов нарисовал даму с кнутом и сошёл с ума. А Перехрёстов получил телеграфом четыреста рублей и так заважничал, что его вытолкали со службы.

Хорошие люди и не умеют поставить себя на твёрдую ногу.

<22 августа <1933> года>

Даниил Иванович Хармс (Ювачёв)

Вываливающиеся старухи

Одна старуха от чрезмерного любопытства вывалилась из окна, упала и разбилась.

Из окна высунулась другая старуха и стала смотреть вниз на разбившуюся, но от чрезмерного любопытства тоже вывалилась из окна, упала и разбилась.

Потом из окна вывалилась третья старуха, потом четвертая, потом пятая.

Когда вывалилась шестая старуха, мне надоело смотреть на них, и я пошёл на Мальцевский рынок, где, говорят, одному слепому подарили вязаную шаль.

19… год

Даниил Иванович Хармс (Ювачёв)

Сонет

Удивительный случай случился со мной: я вдруг забыл, что идёт раньше – 7 или 8.

Я отправился к соседям и спросил их, что они думают по этому поводу.

Каково же было их и моё удивление, когда они вдруг обнаружили, что тоже не могут вспомнить порядок счёта. 1, 2, 3, 4, 5 и 6 помнят, а дальше забыли.

Мы все пошли в коммерческий магазин «Гастроном», что на углу Знаменской и Бассейной улицы, и спросили кассиршу о нашем недоумении. Кассирша грустно улыбнулась, вынула изо рта маленький молоточек и, слегка подвигав носом, сказала:

– По-моему, семь идёт после восьми в том случае, когда восемь идёт после семи.

Мы поблагодарили кассиршу и с радостью выбежали из магазина. Но тут, вдумываясь в слова кассирши, мы опять приуныли, так как её слова показались нам лишёнными всякого смысла.

Что нам было делать? Мы пошли в Летний сад и стали там считать деревья. Но дойдя в счёте до 6-ти, мы остановились и начали спорить: по мнению одних дальше следовало 7, по мнению других – 8.

Мы спорили бы очень долго, но, по счастию, тут со скамейки свалился какой-то ребёнок и сломал себе обе челюсти. Это отвлекло нас от нашего спора.

А потом мы разошлись по домам.

<12 ноября 1935 года>

Даниил Иванович Хармс (Ювачёв)

Петров и Камаров

Петров

Эй, Камаров!

Давай ловить комаров!

Камаров

Нет, я к этому ещё не готов.

Давай лучше ловить котов!

19… год

Даниил Иванович Хармс (Ювачёв)

Оптический обман

Семен Семёнович, надев очки, смотрит на сосну и видит: на сосне сидит мужик и показывает ему кулак.

Семен Семёнович, сняв очки, смотрит на сосну и видит, что на сосне никто не сидит.

Семен Семёнович, надев очки, смотрит на сосну и опять видит, что на сосне сидит мужик и показывает ему кулак.

Семен Семёнович, сняв очки, опять видит, что на сосне никто не сидит.

Семен Семёнович, опять надев очки, смотрит на сосну и опять видит, что на сосне сидит мужик и показывает ему кулак.

Семен Семёнович не желает верить в это явление и считает это явление оптическим обманом.

19… год

Даниил Иванович Хармс (Ювачёв)

Пушкин и Гоголь

Гоголь падает из-за кулис на сцену и смирно лежит

Пушкин (выходит, спотыкается об Гоголя и падает)

Вот чёрт! Никак об Гоголя!

Гоголь (поднимаясь)

Мерзопакость какая! Отдохнуть не дадут!

идёт, спотыкается об Пушкина и падает

Никак об Пушкина спотыкнулся!

Пушкин (поднимаясь)

Ни минуты покоя!

идёт, спотыкается об Гоголя и падает

Вот чёрт! Никак опять об Гоголя!

Гоголь (поднимаясь)

Вечно во всем помеха!

идёт, спотыкается об Пушкина и падает

Вот мерзопакость! Опять об Пушкина!

Пушкин (поднимаясь):

Хулиганство! Сплошное хулиганство!

идёт, спотыкается об Гоголя и падает

Вот чёрт! Опять об Гоголя!

Гоголь (поднимаясь)

Это издевательство сплошное!

идёт, спотыкается об Пушкина и падает

Опять об Пушкина!

Пушкин (поднимаясь)

Вот чёрт! Истинно что чёрт!

идёт, спотыкается об Гоголя и падает

Об Гоголя!

Гоголь (поднимаясь)

Мерзопакость!

идёт, спотыкается об Пушкина и падает

Об Пушкина!

Пушкин(поднимаясь)

Вот чёрт!

идёт, спотыкается об Гоголя и падает за кулисы

Об Гоголя!

Гоголь(поднимаясь)

Мерзопакость!

уходит за кулисы | за сценой слышен голос Гоголя: «Об Пушкина!» | занавес

<1934 год>

Даниил Иванович Хармс (Ювачёв)

Столяр Кушаков

Жил-был столяр. Звали его Кушаков.

Однажды вышел он из дому и пошёл в лавочку, купить столярного клея.

Была оттепель, и на улице было очень скользко. Столяр прошёл несколько шагов, поскользнулся, упал и расшиб себе лоб.

– Эх! – сказал столяр, встал, пошел в аптеку, купил пластырь и заклеил себе лоб.

Но когда он вышел на улицу и сделал несколько шагов, он опять поскользнулся, упал и расшиб себе нос.

– Фу! – сказал столяр, пошел в аптеку, купил пластырь и заклеил пластырем себе нос.

Потом он опять вышел на улицу, опять поскользнулся, упал и расшиб себе щеку.

Пришлось опять пойти в аптеку и заклеить пластырем щеку.

– Вот что,– сказал столяру аптекарь.– Вы так часто падаете и расшибаетесь, что я советую вам купить пластырей несколько штук.

– Нет,– сказал столяр,– больше не упаду!

Но когда он вышел на улицу, то опять поскользнулся, упал и расшиб себе подбородок.

– Паршивая гололедица!– закричал столяр и опять побежал в аптеку.

– Ну вот видите,– сказал аптекарь,– Вот вы опять упали.

– Нет!– закричал столяр.– Ничего слышать не хочу! Давайте скорее пластырь!

Аптекарь дал пластырь; столяр заклеил себе подбородок и побежал домой.

А дома его не узнали и не пустили в квартиру.

– Я столяр Кушаков!– закричал столяр.

– Рассказывай!– отвечали из квартиры и заперли дверь на крюк и на цепочку.

Столяр Кушаков постоял на лестнице, плюнул и пошёл на улицу.

19… год

Даниил Иванович Хармс (Ювачёв)

Сундук

Человек с тонкой шеей забрался в сундук, закрыл за собой крышку и начал задыхаться.

– Вот,– говорил, задыхаясь, человек с тонкой шеей, – я задыхаюсь в сундуке, потому что у меня тонкая шея. Крышка сундука закрыта и не пускает ко мне воздуха. Я буду задыхаться, но крышку сундука все равно не открою. Постепенно я буду умирать. Я увижу борьбу жизни и смерти. Бой произойдет неестественный, при равных шансах, потому что естественно побеждает смерть, а жизнь, обреченная на смерть, только тщетно борется с врагом, до последней минуты не теряя напрасной надежды. В этой же борьбе, которая произойдет сейчас, жизнь будет знать способ своей победы: для этого жизни надо заставить мои руки открыть крышку сундука. Посмотрим: кто кого? Только вот ужасно пахнет нафталином. Если победит жизнь, я буду вещи в сундуке пересыпать махоркой… Вот началось: я больше не могу дышать. Я погиб, это ясно! Мне уже нет спасения! И ничего возвышенного нет в моей голове. Я задыхаюсь!..

Даниил Хармс

Случаи (сборник)

Проза и сценки

История Сдыгр Аппр

А н д р е й  С е м е н о в и ч – Здравствуй, Петя.

П е т р  П а в л о в и ч – Здравствуй, здравствуй. Guten Morgen[1]. Куда несет?

Андрей Семенович протянул руку Петру Павловичу, а Петр Павлович схватили руку Андрея Семеновича и так ее дернули, что Андрей Семенович остался без руки и с испугу кинулся бежать. Петр Павлович бежали за Андреем Семеновичем и кричали: «Я тебе, мерзавцу, руку оторвал, а вот обожди, догоню, так и голову оторву!»

Андрей Семенович неожиданно сделал прыжок и перескочил канаву, а Петр Павлович не сумели перепрыгнуть канавы и остались по сию сторону.

А н д р е й  С е м е н о в и ч – Что? Не догнал?

П е т р  П а в л о в и ч – А это вот видел? (И показывает руку Андрея Семеновича).

А н д р е й  С е м е н о в и ч – Это моя рука!

П е т р  П а в л о в и ч – Да-с, рука ваша! Чем махать будете?

А н д р е й  С е м е н о в и ч – Платочком.

П е т р  П а в л о в и ч – Хорош, нечего сказать! Одну руку в карман сунул, и головы почесать нечем.

А н д р е й  С е м е н о в и ч – Петя! Давай так: я тебе что-нибудь дам, а ты мне мою руку отдай.

П е т р  П а в л о в и ч – Нет, я руки тебе не отдам. Лучше и не проси. А вот хочешь, пойдем к профессору Тартарелину, он тебя вылечит.

Андрей Семенович прыгнул от радости и пошел к профессору Тартарелину.

А н д р е й  С е м е н о в и ч – Многоуважаемый профессор, вылечите мою правую руку. Ее оторвал мой приятель Петр Павлович и обратно не отдает.

Петр Павлович стояли в прихожей профессора и демонически хохотали. Под мышкой у них была рука Андрея Семеновича, которую они держали презрительно, наподобие портфеля.

Осмотрев плечо Андрея Семеновича, профессор закурил трубку-папиросу и вымолвил:

– Это крупная шшадина.

А н д р е й  С е м е н о в и ч – Простите, как вы сказали?

П р о ф е с с о р – Сшадина.

А н д р е й  С е м е н о в и ч – Ссадина?

П р о ф е с с о р – Да, да, да. Шатина. Ша-ти́-на!

А н д р е й  С е м е н о в и ч – Хороша ссадина, когда и руки-то нет!

Из прихожей послышался смех.

П р о ф е с с о р – Ой! Кто там шмиётся?

А н д р е й  С е м е н о в и ч – Это так просто. Вы не обращайте внимания.

П р о ф е с с о р – Хо! Ш удовольствием. Хотите, что-нибудь почитаем?

А н д р е й  С е м е н о в и ч – А вы меня полечите.

П р о ф е с с о р – Да, да, да. Почитаем, а потом я вас полечу. Садитесь.

Оба садятся.

П р о ф е с с о р – Хотите, я вам прочту свою науку?

А н д р е й  С е м е н о в и ч – Пожалуйста! Очень интересно.

П р о ф е с с о р – Только я изложил ее в стихах.

А н д р е й  С е м е н о в и ч – Это страшно интересно!

П р о ф е с с о р – Вот, хе-хе, я вам прочту отсюда досюда. Тут вот о внутренних органах, а тут уже о суставах.

П е т р  П а в л о в и ч (входя в комнату):

П р о ф е с с о р Т а р т а р е л и н – Это вы искалечили гражданина, П. П.?

П е т р  П а в л о в и ч – Руку вырвал из манжеты.

А н д р е й  С е м е н о в и ч – Бегал следом.

П р о ф е с с о р – Отвечайте.

Петр Павлович смеётся.

К а р а б и с т р – Гвиндалея!

П е т р  П а в л о в и ч – Карабистр!

К а р а б и с т р – Гвиндалан.

П р о ф е с с о р – Расскажите, как было дело.

А н д р е й  С е м е н о в и ч —

П е т р  П а в л о в и ч —

П р о ф е с с о р – Так-так, – это понятно. Стечение обстоятельств. Это верно. Закон.

Тут вдруг Петр Павлович наклонились к профессору и откусили ему ухо. Андрей Семенович побежал за милиционером, а Петр Павлович бросили на пол руку Андрея Семеновича, положили на стол откушенное ухо профессора Тартарелина и незаметно ушли по черной лестнице.

Профессор лежал на полу и стонал.

– Ой-ой-ой, как больно! – стонал профессор. – Моя рана горит и исходит соком. Где найдется такой сострадательный человек, который промоет мою рану и зальет ее коллодием!?

Был чудный вечер. Высокие звезды, расположенные на небе установленными фигурами, светили вниз. Андрей Семенович, дыша полною грудью, тащил двух милиционеров к дому профессора Тартарелина. Помахивая своей единственной рукой, Андрей Семенович рассказывал о случившемся.

Милиционер спросил Андрея Семеновича:

– Как зовут этого проходимца?

Андрей Семенович не выдал своего товарища и даже не сказал его имени.

Тогда оба милиционера спросили Андрея Семеновича:

– Скажите нам, вы его давно знаете?

– С маленьких лет, когда я был еще вот таким, – сказал Андрей Семенович.

– А как он выглядит? – спросили милиционеры.

– Его характерной чертой является длинная черная борода, – сказал Андрей Семенович.

Милиционеры остановились, подтянули потуже свои кушаки и, открыв рты, запели протяжными ночными голосами:

– Вы обладаете очень недурными голосами, разрешите поблагодарить вас, – сказал Андрей Семенович и протянул милиционерам пустой рукав, потому что руки не было.

– Мы можем и на научные темы поговорить, – сказали милиционеры хором.